Прототип купца Рябинина

Под этим именем Лев Николаевич Толстой в своём гениальном произведении «Анна Каренина» показал типичного представителя нарождавшегося в России класса буржуазии.

«Анна Каренина» писалась с 1873 по 1877 год включительно. Это эпоха, когда «…старая патриархальная Россия, - как говорил В.И.Ленин, - после 1861 года стала быстро разрушаться под влиянием мирового капитализма. Крестьяне голодали, вымирали, разорялись, как никогда прежде, и бежали в город, забрасывая землю. Усиленно строились железные дороги, фабрики и заводы, благодаря «дешёвому труду» разорённых крестьян. В России развивался крупный финансовый капитал, торговля и промышленность».

Рябинин Толстого – это не один какой-то человек, взятый писателем. Это тип – результата многолетних наблюдений и обобщений великого писателя. Может быть, поэтому в многочисленных исследованиях «анны Карениной» мы ничего не найдём о прототипе купца Рябинина.

И тем не менее прототип Рябинина был. В воспоминаниях С.Л.Толстого – старшего сына писателя- мы находим: « продажа Облонским леса купцу Рябинину напоминает, как в 60-х годах Толстой продал лес на сруб в своём имении Никольском-Вяземском купцу Черёмушкину. По-видимому, он вспомнил фамилию Черёмушкина, назвав покупателя леса у Облонских Рябининым (черёмуха - рябина)».

Это предположение оказалось верным. Черёмушкин – лицо невыдуманное.  Купец жил недалеко от Ясной Поляны (в селе Сергиевском – ныне город Плавск), и был довольно крупным представителем (впоследствии) торговой буржуазии.

Как подтверждает сам Л.Н.Толстой,  с Черёмушкиным у писателя была не единичная встреча во время продажи купцу леса, хотя и этот эпизод для Толстого-писателя имел немаловажное значение. Толстой был знаком с купцом на протяжении ряда лет и имел возможность наблюдать за этим типичным представителем нового класса хищников – эксплуататоров.

Поэтому писателю не было никакой нужды «вспоминать» фамилию Черёмушкина. когда писался роман. Купец был у Толстого перед глазами таким. каким он был в жизни.

Вот некоторые документы. свидетельствующие о том, что Толстой знал Черёмушкина в течение ряда лет и продолжал за ним наблюдать.

Начнём с эпизода о продаже Толстым леса. В начале 1863 года Толстой переживал финансовые затруднения. Его Чернское имение Никольско-Вяземское, доставшееся после смерти старшего брата Д.Н.Толстого, было описано судебными властями и могло быть продано.

В связи с этим Толстой писал своему никольскому управляющему П.Е.Воробьёву 16 февраля 1863 года, чтобы он «узнал в Чернском земском суде сумму взысканий за долг умершего брата Дмитрия майору Дохторову». И далее в этом письме Толстой даёт указание управляющему подать прошение  в опекунский совет (имение числилось заложенным в Московском опекунском совете) «о разрешении продажи леса».

Из следующего письма управляющему (от 21 февраля 1963 года) видно, что разрешение такое получено. Толстой давал уже указание «объявить о продаже леса в Никольском знакомым купцам». А через несколько дней  писатель извещал Воробьёва:

«Пётр Евстратович! Я продал лес Черёмушкину и потому прошу тебя. при предъявлении им условия допустить его к рубке».

Позднее в делопроизводстве Тульского губернского правления появилось отношение Чернского земского суда (от 13 марта 1863 года), в котором говорится, что пристав 1-го стана взыскал с имения Толстых «сумму 2035 рублей 96 копеек без причитающихся процентов и донёс об этом рапортом».

Через год после продажи леса Толстой вновь в нескольких письмах упоминает имя Черёмушкина. Весной 1864 года Лев Николаевич отправляется в село Пирогово (здесь были имения С.Н.Толстого и М.Н.Толстой, выехавших в это время за границу). Из Пирогово писатель направился в своё чернское имение Никольское.

С дороги Толстой писал Софье Андреевне: «…Вышли Якова (работник Толстых) с лошадьми (подкованными) в Лапотково, пускай он там переночует, и воскресенье идёт шажком в Сергиевское,  и там тоже переночует, ежели мы не приедем в этот день. Он привезёт мне твоё письмо. В Лапотково пускай он скажется на станции, а в Сергиевском пускай стоит у Черёмушкина».

Это письмо было послано 23 апреля 1864 года, а 15 мая этого же года в письме к М.Н. и С.Н.Толстым за границу опять упоминается Черёмушкин. Лев Николаевич писал: «Ежели я долго задержал деньги,  то виноват не я. Я сделал всё, что мог. Черёмушкин просил 300 рублей на 1000 процентов, и денег ни у кого нет».

Толстой ясно говорит о том, как ловко Черёмушкин воспользовался затруднениями писателя, обратившегося к купцу за деньгами. И, конечно, забыть этого Толстой не мог. Писателю навсегда запомнилось «ястребиное. хищное и жестокое выражение» лица Черёмушкина – Рябинина, запомнилось, как он «костлявыми пальцами» расстегивал рубаху навыпуск, медные пуговицы жилета и цепочку часов, и как  быстро доставал «толстый старый бумажник».

Но на этом связь писателя с купцом ещё не прекращается. 9 августа 1864 года из Черни толстой писал жене: «Я на своих лошадях доехал до Красных Дворов. 18 вёрст за Сергиевское, и послал их кормиться к Черёмушкину до моего возвращения».

В 1865 году Толстой с семьёй намеревался ехать на лето за границу. Но раздумал. И из Ясной Поляны уехал «ещё в большую глушь, в село Никольское Чернского уезда».

Вначале - это было в мае – в Никольское писатель выехал один. Село Сергиевское находилось почти на полпути между Ясной Поляной и Никольским. В Сергиевском писатель вновь встречался с Черёмушкиным. Об этой встрече Лев Николаевич подробно рассказал в письме С.А.Толстой от 19 мая 1865 года:

«До Сергеиевского ехал я по ужасной погоде. Об этом жарком удушливом удушающем ветре вы не можете себе представить. Мне сделалось страшно, что я задохнусь. Кроме пыли, в воздухе был дым, который почувствовал, 6 вёрст не доезжая Сергиевского. Пошёл дождь и холодный ветер. Я заехал в избу отдышаться и узнал, что Сергиевское горит. Я приехал, пожар ещё был во всём разгаре, но больше не распространялся, потому что ветер стих. Сгорело больше 50 домов на этой и на той стороне реки. 4 трупа сгоревших уже найдено. а недосчитываются 6 детей и взрослых… Черёмушкин не сгорел; за дом от него остановилось. Я застал у его  ворот толпу народа пьяного и пьющего водку, которую он им подносил».

Нельзя не обратить внимания на такую деталь, подчёркнутую Толстым. На спаивание хитрым купцом людей, которых постигло страшное бедствие, и на чрезмерную любезность и излишнюю услужливость Черёмушкина.  Делалось это не случайно. И от лести, и о т услужливости, и от спаивания пострадавших односельчан ростовщик рассчитывал получить  выгоду.

О плутовстве купца Черёмушктна и ему подобных наглядно видно из одного документа.

Кандидат филологических наук И.В.Князев в своей книге «М.Е.Салтыков  - Щедрин в Туле» пишет:

«В журнале «Поверка» торговых и промышленных заведений по Черни (1867г.) представляет интерес указание Салтыкова Войту (чиновник особых поручений) на необходимость обратить  внимание на некоторых лесопромышленников, занимающихся торговлей без надлежащих документов».

И далее автор приводит этот документ, хранящийся в Государственном  архиве Тульской области.

«Г. чиновнику особых поручений Казённой Палаты Войту. Чернская уездная земская управа препроводила в Казённую Палату ведомость лесопромышленникам, занимающимся в Чернском уезде торговлею лесом без всяких необходимых документов, просит распоряжение о понуждении означенных лиц к взятью нужных свидетельств, и с тем, чтобы в тоже время были взысканы с них и соответствующие уездные сборы.

Не усматривая из отчётов Вашего высокородия Казённой палате, чтобы Вами была замечена неправильная торговля поименованных в ведомости лиц (кроме Черёмушкина), предлагаю вам подробно обревизовать эту торговлю, о последующем представит Казённой  Палате с возвращением приложения.

При сем, ежели лица сии будут получать у Вас документы, то не оставьте взыскивать с них и уездные повинности».

В результате на таких крупных лесоторговцев, как купцы Сазонов, Соломин, Черёмушкин, Бочаров из Сергиевского, и некоторых других были составлены акты для наложения на них штрафов. Не вызывает никакого сомнения, что такие проделки Черёмушкиа и ему подобных хорошо были известны Толстому.

В романе Толстым очень метко дана характеристика разорявшегося  дворянина из нарождавшейся буржуазии. Вспомните, как в романе Левин говорит Облонскому: «…Мне досадно и обидно видеть это со всех сторон совершающееся обеднение дворянства… Тут арендатор-поляк купил  за полцены у барыни, которая живёт в Ницце, чудесное имение. Тут отдают купцу в аренду за рубль десятину земли, которая стоит  десять рублей. Тут ты без всякой причины подарил этому плуту тридцать тысяч.

- Так что же? Считать каждое дерево?

- Непременно считать. А вот ты не считал, а Рябинин считал. У детей Рябинина будут средства к жизни и образованию, а у твоих, пожалуй, не будет».

Борис Филиппович Черёмушкин (1821-1895), в полной крепостной княгини Гагариной, во всей округе вскоре приобрёл известность «делового человека». Черёмушкин вёл крупную торговлю лесом и зерном, занимался ростовщичеством. А в более позднее время скупал у разорившихся местных помещиков землю. Перед революцией наследники Черёмушкина имели в Крапивенском и Чернском уездах несколько поместий. Об этом рассказывают местные старожилы. По воспоминаниям С.А.Толстой, Черёмушкин в течение ряда лет покупал зерно в Ясной Поляне.

Капиталы Черёмушкина росли быстро. Чтобы укрепить свою репутацию, купец иногда не без умысла шёл на «жертвоприношения», показывая свою «широкую» натуру. Им, например, в Страсбурге были куплены часы за 3500 рублей и установлены на колокольне церкви села Сергиевского. А через несколько лет этой же церкви Черёмушкин «пожертвовал» 20 тысяч рублей.

В городе Плавске сохранился большой старинный дом. Первый этаж этого дома кирпичный, второй деревянный. Рядом с домом был высокий амбар. Или, как его здесь раньше называли хлебный лабаз. И дом, и лабаз принадлежали купцу Черёмушкину. В городе и сейчас говоря «дом Черёмушкина».

Но здесь мало кто знает, что в этом доме неоднократно бывал  Л.Н.Толстой, а хозяин дома – купец Черёмушкин – явился одним из толстовских литературных прототипов.

Новиков В., краевед, заслуженный работник РСФСР